Псалом 90
Ветхий завет, псалтирь
Псалом 90
Живый в помощи Вышняго, в крове Бога
Небеснаго водворится. Речет Господеви:
Заступник мой еси и
Прибежище мое, Бог мой, и уповаю на Него…
Такая же солнечная погода была и в тот печальный день похорон. До кладбища еще пара километров, дорога пуста, еще несколько минут и на месте. Экая странная фигура ковыляет впереди на кривых ногах. Древняя старуха на двух костылях. Еле тащится. Подвезу.
– Куда, бабушка?
- На кладбище, сынок.
- Садитесь.
- Спасибо, сынок, ноги уж не идут. Девяносто уже с небольшим. Да с войны и ранение.
Ну, моя могилка подождет, отведу старуху до ее могилы и отвезу обратно.
- Сын мой здесь, младшенький. Уже неделя как похоронили, сердце слабое, а работал в гараже без продыху. Я молилась каждый день как он в больнице был, псалом заветный читала, да не помогло. Не всем Господь-то помогает. Вот и старшему не помог. Грешник был, старший мой. А вот меня в войну спас мой псалом и не раз.
Присели на лавочку у креста, поправили венки.
- А расскажите, пожалуйста о псаломе, когда помог, а когда нет.
Ясные разумные глаза старухи на морщинистом лице оценили меня и она, помолчав, медленно стала рассказывать:
- Я родилась и выросла здесь, в деревне Капорки на берегу речки Яхромы, отсюда верст десять. Война началась, мне двадцать лет было. И как все бабы в деревне по мобилизации мы валили лес и грузили его на грузовики. Молодая была, крепкая, да после леса едва доковыляем до дома и валимся с ног. Утром снова лес. Дерево нужно уметь завалить. Вначале надпил с одной стороны, потом уже основной пил и дерево валиться как надо. Я же как то не так надпилила и дерево придавило мне ногу. Колено вывернуло, кричала. Домой на телеге довезли, отец муравьиной кислотой лечить взялся. Приносил муравьев, томил в печи и выжимал кислоту. Мазал колено и велел псалом читать все время. У нас в деревне монахиня из монастыря жила. Немец ведь уже по ту сторону канала был, вот она и поселилась у нас и псалому научила. Я и повторяла его два раза в день. Ходить с костылем через месяц стала. Но другое чудо случилось с нами, когда бомбить канал и наши войска немцы стали каждый день. Монахиня, сестра Евдокия, собрала всех и велела обойти деревню и петь псалом 90. Так и сделали. Хочешь верь, хочешь нет, но ни одна бомба в деревню не попала. Все вкруг деревни. Позади нашего дома взорвалась одна, до сю пору ямища, да заросла вся. Не иначе псалом защитил от супостата, да и мы все тогда безгрешны были, работали на победу, себя не жалея. Но не всех псалом защищает.
Опосля кончила я бухгалтерские курсы, с ногой полегче стало работать, но кривая она и сейчас. Потом выбрали меня председателем колхоза. Трудно была, выдюжила, поправила дела в колхозе, хотя всякое переносила и с начальством собачилась, да и своим лентяям спуску не давала. Нашел меня хороший человек, поженились, двух сыновей вырастила, да не уберегла. И псалом не помог.
Старший выучился на инженера, связиста. Работал хорошо, да заработки были не ахти. Нам хватало, свой огород был, наших пенсий с мужем и его зарплаты хватало.
Потом началась эта бесовская перестройка с меченым вождем. И наши беды. Старший сын почуял запашок наживы. Его приятель перепродавал эти заграничные компъютеры. Бог знает как их находил. Богатство приятеля, его дорогая машина, его дом застили глаза нашему. Уже не о работе в институте думал.
Упросил знакомого профессора привезти ему из-за границы, тот ездил туда порой, компъютер. Тот и привез. У моего руки задрожали, когда вскрыл и увидел. Агромадные деньжищи получил за компъютер. Тогда и началось это купи-продай, когда зарплаты не давали, а эти продавцы богатели. И сгубила моего старшего жадность и желание все получить, а не заработать. Да, видно, не сладилось у него, профукал все деньги.
Стал пить, у меня с пенсии требовал. Работа инженера по связи ему уже не нравилась. Все хотел много получать. Деньжищи душу губят. А потом случилось страшное. Утром звонит по телефону мужчина, назвался адвокатом и сказал, что сын арестован за изнасилование и чтобы его освободить нужно тысячу долларов. Где ж мне их взять, не принесла их адвокату. Сына выпустили на следующий день, чтобы деньги собрал. Еле набрали четыреста.
Он рассказал, что позвал в гости старую знакомую, договорился вместе в отпуск съездить, бахвалился большими деньгами. Выпили и разругались, куда ехать. Он ее ударил. Утром она ушла и написала заявление прокурору об изнасиловании. Объявился адвокат. Почуяли деньги, мой дурак наплел ей три короба о своих богатствах. Четырехсот им показалось мало и его снова в кутузку. Затем следствие, суд признал, что сын насильничал с особой жестокостью, похитил несколько сот рублей. Доказать они не могли, все с ее слов. Конечно, синяки были, но насильником он не был. Просто не заплатил. И следователь, и прокурор, и судья заодно были. Дали 12 лет строгого режима на Севере. Молилась каждый день, да, видать, грешен был и не помог псалом. А сынка через полгода убили в колонии, отписали, что самоубился.
Потом Верхний суд вынес другой приговор, да уже поздно было.
Этот младший, под крестом, был труженик, машины чинил, да сердце надорвал. На операцию денег нет, вот и помер до срока. Не помог мой псалом. Может не так читала.
Старуха начала читать весь псалом, не запинаясь, изредка вытирая слезы.